Углеродный рынок: сколько заплатит и сколько заработает Казахстан

Чтобы не потерять европейский рынок, казахстанским экспортерам придется с 2026 года выплачивать углеродный пограничный налог, размер которого может составить несколько сотен миллионов долларов. Однако на мировом углеродном рынке можно не только терять, но и зарабатывать. О том, как это делать, корреспонденты Taspanews.kz поговорили с Айгуль Соловьевой, председателем правления ОЮЛ «Ассоциация экологических организаций Казахстана».

С 2026 года отечественные промышленники, которые работают на экспорт в страны ЕС, начнут платить углеродный налог, сумма которого может составить от 200 до 400 млн долларов. Возможно ли его снизить или избежать, корреспонденты Taspanews.kz спросили у Айгуль Соловьевой, которая много лет занимается вопросами развития углеродного рынка в Казахстане.

«Углеродный пограничный налог будут выплачивать определенные отрасли, которые экспортируют сталь, алюминий, чугун, удобрения, цемент. Это требование международное, и все будут его придерживаться. Если мы не хотим потерять европейский рынок, нам придется платить. Сколько? Это еще в процессе подсчета, может, 40 долларов с тонны выбросов, а может, и все 120 долларов. Цифры получаются большие и они пугают промышленников. Но на углеродном рынке можно и хорошо зарабатывать. Многие у нас до конца не понимают, что в этой ситуации, нужно в целом развивать все направления и подключать все механизмы, чтобы оставаться конкурентоспособными. Конечно, нашим промышленникам сейчас это не нравится. Есть много критики. Но на самом деле механизмы, которые позволяют работать, уже есть, и просто нужно ими правильно пользоваться. У нас с 2019 года в Налоговом и экологическом кодексах есть статьи, которые касаются "наилучших доступных практик" (НДТ). Все прописано, как снижать углеродную нагрузку. НДТ на углеродный рынок влияет косвенно, если сократить СО, то он не соединится с кислородом в воздухе. В ЕС НДТ и парниковые газы регулируют отдельно. В последнее время стали учитывать именно важность недопущения СО в воздух, так как сокращается большой объем парникового газа», — поясняет эксперт.

Углеродные расходы можно сократить

Но наши промышленники жалуются, что декарбонизация — это слишком дорого. Речь идет о миллионах на модернизацию, что в результате отражается на цене продукции

«Промышленники утрируют, когда говорят, что нужно начисто снести весь завод и заново его отстроить, чтобы соответствовать всем нормативам. На самом деле можно все делать поэтапно, поменять фильтры, которые улавливают выбросы, узлы, агрегаты. Есть целый справочник для этого, который они разработали совместно с Международным центром зеленых технологий для пяти отраслей. При этом в Министерстве экологии с пониманием относятся к предприятиям: если они дают план по тому, как будут переходить на НДТ, что менять, что модернизировать, то их не облагают штрафами. Но если они не делают обещанного, тогда уже идет повышенный штраф. Поэтому, если промышленники будут четко следовать Экологическому кодексу, то для них это не так дорого. Часто промышленники жалуются, что им дорого менять оборудование, технологии. Но здесь тоже решается вопрос. Нужно понять, что НДТ неразрывно связаны с декарбонизацией. Углеродный рынок большой и его надо рассматривать системно. Существует торговля квотами, у нас есть биржа, на которой можно покупать офсеты у тех, кто меньше выбрасывает углерода, или тех, кто его поглощает. И эта система работает не только на внутреннем рынке, но и на международном. Внутри Казахстана можно купить офсеты, выровнять показатели по углеродной нагрузке, и выйти без выбросов уже на Европу»,  — считает Айгуль Соловьева.

«Под ногами почти миллиард лежит»

В Казахстане потенциал углеродного рынка некоторыми экспертами оценивается в миллиард долларов. Но насколько реальна эта цифра и как монетизировать возможности?

«Чтобы расширить возможности для углеродной торговли на биржах, нам требуется включать новых участников. Например, у нас огромный потенциал на рынке пастбищ, которые поглощают углерод — там около 700−900 млн долларов у нас лежит под ногами. Для этого нужно развивать добровольную биржу, где смогут участвовать фермеры, которые занимаются углеродным земледелием. Сейчас об этом говорит Президент, думаю, что вопрос будет решаться и мы сможем использовать этот потенциал. Возможности для декарбонизации в стране есть. Лесные насаждения, они же поглощают углерод, но там нужно углеродную единицу четко определить, произвести расчеты. Те же источники возобновляемой энергии могут внести свой вклад в углеродный рынок страны, выйти на биржи. В целом работа идет, но, может, пока не в тех объемах, как можно было бы все это делать. Например, маленькая Эстония, у которой намного меньше земли, уже активно зарабатывает на углеродном рынке. Там грамотно выставлена система торговли квотами. Чтобы зарабатывать на международном углеродном рынке, нужно знать стандарты и процедуры», — говорит Айгуль Соловьева.

На мировой рынок нужно выходить регионом

Чтобы быть услышанными на международном углеродном рынке, необходимо двигаться не в одиночку, а целым регионом Центральной Азии, уверена наш эксперт. И эта тактика уже приносит конкретные экономические результаты.

«Пять стран – один голос, это действительно работает. В Баку переговоры принесли странам региона, включая Казахстан, почти 1,3 млрд долларов для обновления технологических линий наших промышленников с учетом планов по декарбонизации. А ведь мы в регионе больше всех делаем выбросы, таджикские эксперты напрямую говорят, что у них ледники таят из-за нас. Все понимают, что это не шутки, и вопрос тут стоит и в продовольственной безопасности будущих поколений. Цена этого вопроса может оказаться куда больше тех цифр, которые называются сегодня. Декарбонизация — это дорого, но если ничего не предпринимать мы заплатим в будущем в разы больше», — считает эксперт.